[Lunatic Sun]

Это тяжело вспоминать. Тяжело даже спустя чертов месяц с лишним, потому что всё настолько крепко въелось в память, настолько просочилось в кровь, что только добровольные пускания её, родимой, и сопутствующая боль ненадолго может отвлечь меня от этого. Но с моей страшной анемией этого лучше не делать - я снова сбросил вес и вешу около 40 килограмм, но раньше я мог сожрать антидепрессант и успокоиться, сейчас же этого не сделать никак, и мне приходится справляться как умею.
Я все-таки решил перечитать, вернее послушать "Дом в котором". Всё, что мне осталось. С нежностью ожидаю реплик Табаки, разговоров о Табаки. Записи, фото, переписка, клочок бумаги, исписанный крючковатым почерком и "Дом…" - вот и всё, что мне осталось хоть более-менее материального. Я никак не могу вытравить из себя эти чувства - хоть жги меня каленым железом, хоть режь меня и бей - не могу. Я несколько дней пытался убедить себя, что всё в порядке и не нужно оно мне вообще, что у меня есть своя "синица в руках" и незачем мне гоняться за какой-то совершенно ебанутой птицей в небе. Я пытался уже себя убедить в этом - и целый ГОД стараний прошли впустую.
Хотя с моей гордостью - нет, вернее даже гордыней - я бы мог уже давно послать всё к чертям собачьим.
Но это - Хаяши. Человек, которого я так называю чаще всего по крайней мере. А ещё Йон, Русалка, Табаки, Мэтт (когда-то очень давно), Рыжий Гондон, Гад, Сволочь, Скотина… и иногда - и обычно только про себя - Ксения. Очень тихо и украдкой, как будто кто-то мои мысли подслушивает. И сердце почему-то сжимается ещё больней - наверное, проявляется моё трепетное отношение к настоящему имени.
Рыжая копна волос. Далеко не самое красивое лицо, которое всё равно меня не оставило равнодушным с самого начала. Весь секрет - в улыбке. Если бы не Габриель - я бы влюбился в неё сразу и безоговорочно почти четыре года назад.
Ужас, да? Четыре года. Из которых только полгода были действительно счастливыми - и испоганенными мной же из-за страданий по Габриель. Хотя оценивая то моё состояние и нынешнее я понимаю - то была скорее попытка поиграться в страдания. Потому что практически мгновенно я переключился на Хаяши. Я действительно скучал, когда он уходил на работу и не писал, я действительно был рад каждому его сообщению - что для меня вообще всегда было большой редкостью - и наше общение в тот момент… знаете, я бы всё отдал, чтобы вернуться и исправить своё мерзкое и эгоистичное поведение. Во многом я сам сделал так, чтобы начались все те ужасные вещи, о которых я до сих пор вспоминаю не без боли. Во многом Хаяши в чудовище превратил именно я - и это безумно горько и больно осознавать. Особенно сейчас.
Я готовился к этой встрече за полгода. Когда Кайске мне предложил поучаствовать в вечерине-ES я согласился. Для меня это был предлог, дедлайн, до которого я должен был скопить денег. Но главный повод поездки в Москву был, разумеется, только один. Долгожданная встреча. Я исхитрялся и придумывал планы, потому что великолепно понимал, что узнай мать о поездке в Москву - сожрала бы меня со всеми потрохами, как она уже это неоднократно делала. Даже паспорт несколько месяцев прятала когда мне 18 стукнуло. Чтобы я не уехал.
И я не могу сказать, что она была права. Потому что то, с какой частотой Хаяши всегда устраивает скандалы явно наводит на мысль, что мало ли бы чего изменилось, останься я дома.
Итак, я подготовился. За неделю до того как приехать - я ходил сам не свой от счастья. Приехал к бронзовой статуе Будды чтобы заручиться благословением и попросить удачи в дороге. Обеспечил себе алиби. Купил билет за пару дней до отлета. В день отлета я красился несколько часов в туалете четвертого этажа - там светло и хорошее зеркало. Косметику пришлось сдать в багаж. Боялся что позвонит мать - поэтому заранее отправил ей смс, и с дрожью ждал ответа. Ответ был в той же форме смс - и я вздохнул с облегчением. Страшно боялся опоздать и сделать что-то не так - бегал по аэропорту, слушал каждое слово диспетчера, всё время что-то спрашивал, постоянно смотрел на время… При втором досмотре я так сильно торопился, что забыл пакет с нижним бельем. Дурында, которая смотрела мою сумку, какого-то хуя увидела у меня там стекло. Пакет я выложил и оставил - потом это мне влетело в ≈800-900 деревянных, что добавило мне расстройства по прилету обратно - но оставить я их не хотел, ибо ругал бы я себя за это ещё сильнее. Ладно, о расстройствах потом.
Я сидел как на иголках, ожидая объявления посадки на рейс. Снова спрашивал. Мониторил твиттер. Я был крайне беспокоен, но это было приятное беспокойство. Я с вечера предыдущего дня считал часы до этого момента, до момента отлета и прибытия, утром я подскочил как ошпаренный, хотя спал всего ничего - если вообще спал. Моя поклажа составляла всего две ручные сумки, поэтому с багажом проблем не было.
Когда объявили посадку на рейс я ринулся одним из первых. Спустившись вниз, к автобусу, я вновь спросил - на этот раз "на какой рейс?" - и успокоился.
Когда мы сели - я хотел сесть возле окна, но увы не получилось. Я про себя сетовал, что мол, зачем женщине нужно было окно, если она всё равно спала почти весь полет? Девушка на противоположном ряду, сидевшая чуть впереди, смотрела какой-то фильм про заколдованный чайник, который я смотреть не хотел, но мои глаза от нечего делать упорно возвращались к монитору, особенно когда началось обслуживание и включили свет.
Пока же в самолете было темно - на взлете - я глазел по сторонам. Даже выключил телефон совсем, пока мы не взлетели. Дурак смешной - решил почему-то что так надежнее. Я про себя распевал "Space Oddity". Ещё перед взлетом я поругался с Амелией - потому что мой мандраж был безумно силен, а она сморозила глупость - и я, со своей резко возникшей суеверностью, совершенно не оценил её юмора. Параллельно я писал Хаяши Что-то вроде "tell my wife - I love her very much" и "кто сказал, что павлины не летают? Летают, и ещё как!". Я писал и не мог самому себе поверить, что через пару часов я увижу его, обниму, заговорю с ним лицом к лицу - и даже нервы от идиотской шуточки Амелии не помешали мне чувствовать себя радостнейшим дебилом. Когда же мы взлетели - я вытягивал шею и заглядывал в доступные мне окошки как только мог. Паутина огней на черной земле - впечатляющее зрелище. Я в первый раз летел на самолете, и всё мне казалось таким удивительным и интересным, а обстоятельства при которых я летел ещё больше добавляли мне радости. Вспоминая это чувство предвкушения я даже жалею, что не получилось умереть в этот момент.
Некоторое время мы не могли совершить посадку, и я снова ерзал на стуле и заглядывал в окошки. Под ними уже была Москва - и я впервые обрадовался этому городу. Огни приближались по мере того как мы снижались, я слушал музыку и держал пальцы скрещенными. Ожидание вновь затянулось когда надо было уже выходить; мы стояли и, видимо, ждали трапа. Или автобуса. Стояли, наверное, десять минут - а мне показалось что все полчаса. Когда же мы наконец-то начали выходить - я включил сеть.
Звонки от Йошики. Немного совсем - кажется, два. Сообщение:
"Жду у входа с прилетов внутренних рейсов".
Сперва я зашел в зал выдачи багажа, кажется. Вернулся обратно, спросил у мужчины про вход с прилетов внутренних рейсов - мне сказали где - и я пошел. Мне внезапно стало очень страшно и волнительно, я шел медленно, Хаяши нигде не было видно. Я встал поодаль, возле окна, поставил одну свою сумку на пол и нервно провел ладонью по лицу. Великолепно помню этот момент. "Прочь страх, прочь. Я приехал к любимому человеку."
Я пошел смелее, быстрее. Мои глаза были уставшими, видели смутно, и мне приходилось издалека вглядываться в стоявших людей - но долго мне это делать не пришлось. Йошики стоял впереди всех, я не мог спутать ни с кем иным; его высокое тело в темной куртке, рыжая, как огонь, голова и очки. Тогда мне показалось, что у меня сердце пропустило удар - хотя с моей брадикардией это неудивительно. Сейчас же у меня только слезы и наворачиваются. Завидев Хаяши я побежал со всех ног туда. Когда мы были уже совсем близко - он улыбался. Он улыбался мне одному, улыбался не с фото, которые я всегда бережно сохраняю себе, а здесь, рядом, будучи таким живым и осязаемым. Мы кинулись друг к другу мы обнялись. Крепко. Я прижался, я бы так, пожалуй, и хотел прожить остаток жизни, если бы мог, я прижался к его груди, я тыкался носом в его шею насколько хватало роста, цепляясь пальцами за его куртку и прижимался крепче сам, жмурясь и глупо улыбаясь.
"Только не заплачь." - тихо, улыбаясь, сказал Йошики, я кивнул и нехотя отцепился. Мы взялись за руки и пошли к выходу. Я должен был ночевать с ним сегодня, когда никого кроме нас в доме не было, и это ещё больше радовало меня. Он говорил, что запутался в этом Домодедово, что терпеть его не может, как он ждал меня и нервничал с этой посадкой самолета, а я слушал и кивал как маленький - со всё той же дурацкой улыбкой.
" - У тебя руки дрожат." - улыбаясь сказал Хаяши и я наконец сам обратил на это внимание. Руки у меня действительно дико дрожали, но не от холода. Я в ответ сказал, что это, скорее всего, от волнения. Мы вышли из аэропорта, стояли и курили - кажется, он что-то сказал насчет моих Kent с ментолом. Что-то забавное. Я стоял напротив него, он выше меня почти на голову - при моем росте 171 он выше меня если не на 15, то на 10 сантиметров точно. Наверное, моё выражение лица было очень красноречивым, когда я хотел сказать какой он высокий, что он опередил меня и со смехом выпалил:
"Мелкий!"
Я в шутку надулся:
- Ну вот…
- Ты не обижайся. Просто обычно именно так на меня смотрят когда хотят сказать "вооо, ты такой большой".
Я рассмеялся, поняв, что на моём лице действительно всё написано. Он ещё что-то говорил, мы улыбались, но к сожалению я боялся пока снова обнять его, чтобы не привлекать внимание. Мы только держались за руки. Перебегали дорогу - он говорил что нас сейчас собьет - и бежали к маршрутке. Мы смеялись и шутили, в маршрутке вообще - стоило нам сесть, как нас разобрало. Мы гнали бред, нам действительно было смешно, но я мог уже совсем чуть-чуть незаметно поцеловать его в шею, сплести наши пальцы, положить голову на плечо или на колени; и я жмурился от удовольствия когда он целовал мне макушку. Это было настоящее счастье.
Потом мы вышли на станции метро "Домодедовская", покурили. В метро мы так же смеялись и дурковали,я пытался его щипнуть руками, поймать его руки, а он пытался поймать мои - и ловил. Он ловил мои руки и удивлялся тому, какими они были узенькими и тонкими, хотя не говорил об этом, но это было видно. Он ловил - и на короткое время этот задор куда-то пропадал, он просто брал мою руку в свои и осторожно сжимал, или переплетал пальцы, а я в этот момент опускал голову на его плечо и закрывал глаза.
Кажется, две пересадки - до станции академика Янгеля. Мы оба уже успели чуть-чуть утихомириться и больше сидели сцепив руки, иногда он терся носом о мою щеку. На станциях мы продолжали дурачиться - он оттягивал меня от края платформы чтобы я не упал, мы выли - вернее сперва выл он и по-шакальи, а я говорил, что сейчас сбегутся на вой сородичи, но потом и сам подключился, воя уже по-волчьи. Два дурака, называется - один недавно из психушки, другой - вернулся к амфетаминам. Но вспоминая всё это, отрывочно вспоминая то, о чем мы говорили и смутно-смутно - не столько слова, сколько зрительные образы и ощущения - у меня ком подступает к горлу. Если бы я только мог его видеть каждый день, если бы только… всё было бы совсем не так болезненно. Я всегда страшно завидовал и ненавидел многих тех, кто мог хотя бы приезжать чаще, не говоря уже о тех, кто видит его практически каждый день. Это немного укололо меня и тогда. Мыслей же о том, что это всё скоро закончится я даже и допускать не хотел. Мне было очень страшно, и я как мог старался оградиться от неё - и у меня получалось.
Мы вышли из метро. Бедный Хаяши не ел очень долго и мы решили тяпнуть по хотдогу. Вернее, решил он, я же снова оглядывался по сторонам - хотя я вообще вертел головой попадая в новые места, когда мы с Хаяши не дурачились, и наверное это забавляло его. И за Хаяши я по пятам ходил как маленький. Мы шли, ели, на кузове машины он увидел рекламную надпись "Сириус", посмеялся и сказал, что, мол, Москва меня встречает. Когда мы дошли до поворота - я увидел рекламный щит на котором крупно виднелось "Русалочка" и, посмеиваясь, показал туда:
- И тебе привет.
Так мы и дошли.
Воспоминания в доме тяжело поддаются описанию, а перечислять их просто так мне не хочется. В основном мы сидели на кухне, курили и разговаривали, я осматривал квартиру и чуть было не принюхивался. Некоторые вещи мне были знакомы по фотографиям. Обои, например. Огромный монитор-телевизор я видел в первый раз, Хаяши смеялся с моей реакции. Выудил откуда-то ликёр, я лежал на его коленях, пока ему надо было сделать что-то - однако он всё равно шуршал в моих волосах, я урчал и тыкался носом в его живот, и в конце концов он нагнулся ко мне, завесив всё вокруг своими волосами, и мы поцеловались. Почему-то моей первой мыслью было то, что его губы как у меня - хотя это врядли, у него тоньше. Пока что поцелуй был довольно короткий, я засмеялся как будто для меня это было в первый раз и я взъерошил его волосы. Он улыбался тоже и, кажется, поцеловал меня в нос. Потом я вспомнил, что следовало бы поставить моб на зарядку - Хаяши указал на свою спальню. Полупустую комнату с кроватью, тумбой рядом, кажется ещё шкафом и "Мустангом" посередине.
"Мустанг" - это инвалидная коляска.
Потом я вернулся, он уже закончил дела - вообще, он быстро от них отделался. В конечном итоге я повалил его на кровать - не буду описывать подробно как мы целовались, но это было даже мило. В конечном итоге мы поняли, что очень устали, и нам пора в душ. Увы - не вместе. Сперва пошел он, я сидел на кухне, курил и ждал. Иногда мы переговаривались, а когда он наконец вышел - его волосы были мокрыми, знакомая майка камуфляжной расцветки тоже была мокрой из-за волос, а сам он выглядел смешно и очаровательно. Я пошел искать себе то белье что я припас - но именно тогда я понял, что забыл его в аэропорту, о чем я сообщил Хаяши. Разумеется, тут же пошли шуточки вроде "а зачем Порнографии трусы?" и прочее подобное. Я сел перед ним на корточки и обнял, прижимаясь к его груди. Недолго правда - в душ тоже хотелось.
В ванной было довольно скользко, и я отшутился по этому поводу - дескать, к чертям эту Олимпиаду, я тут на кафеле сам выкручу пируэты покруче всяких фигуристов.
Я вышел из душа, закрываясь одеждой. Хаяши, как и я до него, сидел на кухне, курил, и увидев меня долго веселился. Конечно, я сам понимал что прикрываться перед Хаяши более чем смешно, но почему-то стоял так, что-то шутя про неимение фигового листа. Хаяши дал шорты, предупредив что вероятнее всего они не будут держаться на моих бедрах - и действительно, если я не придерживал их они слетали. Мы пошли спать, обнимались лежа в кровати, сцепив пальцы вместе. Я не знал, когда нам ещё так удастся, и просто целовал его. Сперва - шею, потом - за ушами…
Хаяши как взорвался. Секс был непродолжительным, несколько сумбурным, не таким как мы хотели когда-то, но меня всё равно это было… как ни с кем. Не от моей сентиментальности - просто как ни с кем. Больше мы целовались, я целовал ладони, пальцы, мне не было неприятно когда я был снизу. Но всё равно этого было чертовски мало, хотя, конечно, могло и не быть вообще - а с другой стороны могло бы быть больше. Я не знаю, но в любом случае я понял - хотя, помимо всего прочего я и хотел его как никого другого, для меня просто этот момент ценен тем, что мы были просто близки как никогда. Именно поэтому мне мало - после всех проблем и ссор, после всех размолвок жалкие полчаса близости были скорее насмешкой судьбы, чем подарком. Как и поездка вообще. Мне мало, понимаете? А когда у меня был, по сути, украден день… это была катастрофа.
Пока я не могу закончить и писать про три остальных дня. Мне кажется, у меня разорвется сердце, хотя следующий день ещё был вполне замечателен и полон надежд. Но от этого сейчас ещё больнее.