Уезжая, я даже и не думал, что какие-то две недели перевернут мне все вверх дном.
Сперва - долгие разговоры и думы у Кошкина, в этом ласточкином гнезде Новороссийска, куда действительно залетает очень много птиц, шумят ветра и стихийно накатывает такая буря, что только держись. И эта буря - я сам.
Мы обсуждаем, рассуждаем, отчаянно спорим - преимущественно спорю я, и со стороны это может быть не столь отчаянно, но я не итальянец, чтобы махать руками и разговаривать на повышенных тонах. То, что рождается напротив этой панорамы Новороссийска с балконной пристройки - планы, похожие на планы по захвату мира. Мы перетрем с этими двоими кучу всего, я буду и оглажен по голове и по ней же бит, но если я и буду на что-то обижаться - так это на кошкино долгое залипание в ленту ВК. И все.
Они знают, что я всегда буду поступать по-своему, что я - на редкость упрямая скотина, и даже компромиссы, на которые я часто иду или соглашаюсь действовать согласно их предложениям не отменяют этого факта. Ни разу. Типичный японец будет брать только то, что сочтет нужным и полезным для себя, не так ли?
Иногда они упорно со мной спорят и акцентируют внимание на иных вещах, но потом сами понимают, из-за чего я так на чем-либо настаиваю. Общение состоит из акцентов, которые постоянно плавают, смещаются и дрейфуют. Зато их, вот именно их, я могу назвать друзьями.
Даже когда раздражаюсь, когда устаю, не хочу никого видеть или орать как резаный.
И какой-то год плотного общения стоит во сто крат больше, чем несколько лет лютцевой "дружбы" или чьей-то ещё. Нет, стая это стая, а однокурсники, даже самые лучшие - это все же однокурсники, хотя в один ряд с Кошкой и Реем могли бы встать Вася и Жена. А вот остальные - вряд ли.
Поэтому когда мне какая-нибудь тян говорит "я хочу быть тебе другом" - я к этому отношусь крайне скептически. Друзья у меня в совершенно ином спектре.
Ну и да, дружба для меня асексуальна. Человек с которым я спал или сплю может быть мне кем угодно, но не другом в моем понимании друзей. Выше этого понятия - только моё с Кё названое братство. Я всегда считал, что я, по сути, воспитал его - и воспитал его так как хотел. Я сделал из него человека лучше себя самого - это единственное, чем я мог бы достойно отплатить тому, кто меня любил.
Странные связи порой меня связывают с людьми. Очень тяжело их разорвать с некоторыми, очень просто - с другими.
Забавно то, как это касается тех, кого я любил.
От Орочи с моей к ней безответной любовью, которой я маялся почти год, я довольно быстро отошел - меня захватил водоворот событий. Впрочем, тогда вообще было золотое время - 13-14 лет, я летел как комета по своей жизни и цветущему во весь цвет бурному пубертату. Прекрасная жизнь, яркая жизнь, полная мечтаний и надежд. Кстати, тогда я и познакомился с Кошкой и Реем, только вот не заобщались мы тогда из-за определенных обстоятельств.
Чудесный был год. Даже больше - почти полтора года. Несмотря на драмы и первые мои страдания, несмотря на знакомство с треклятой Терской, будь она неладна - тогда же у меня были и первый секс, и поцелуи от которых колени подгибались и крышу сносило, и приключения, и столько всего, что и не упомнишь. Две осени, изумительные, глупые, смешные и очень яркие. Много Malice Mizer и приятнейшей хандры. И мне даже нравилось именно то, что моя "любовь" была безответна - я знал, что ничего не получится, но "варился в собственном соку", я любил для самого себя и жил в бесконечных фантазиях, хотя реальность с ними очень тесно переплеталась - особенно осенью.
Потом - полгода менее приятных иллюзий, глупый паразитизм великовозрастной девахи и я, усиленно косплеящий влюбленного идиота. Именно что идиота и именно что косплеящий. Сказала - "не лезь ко мне на бложек,
Мне нравился тот образ, который я себе выдумал в этой связи. И Кё, который ко мне подобрался ближе из-за этого всего.
И случилась Габриель, самая первая моя зазноба. Я сознательно пришел, вернулся именно к ней. Но чем это обернется - даже не предполагал.
Жизнь начала постепенно окрашиваться в более мрачные тона. Но очень постепенно, я все ещё выплывал и выживал, я снова любил для себя и, пожалуй, себя самого. Ей нужен был образ мужика, который её согнет и закроет - и я отчаянно силился его играть, иногда в буквальном смысле - она любила ролки. А был я подростком, нервным, сентиментальным, пирсингованным, обожающим что-то вроде Dir en Grey, Girugamesh, MUCC или Deathgaze, параллельно послушивавший X Japan и Penicillin с Luna Sea, реже всего - Buck-tick. Чаще всего тогда все же появлялись и вовсе не японцы - я взахлеб слушал эмбиент, нойз и индастриал, просто запоем. В памяти ещё остался нежный, почти детский полуготический период, но я отчаянно шипел при утверждениях окружающих о том, что Nightwish, HIM и Evanescence - готика, убивал за попытки причислить всякое европейсковижуальное говно вроде Cinema Bizarre к, собственно, вижуалу или даже глэму и открестился от всего, что связывало меня с Otto Dix, с которыми меня познакомила Орочи, а Терская постепенно привила стойкое отвращение. Впрочем, хороший был детектор - ей нравилось всегда довольно много разнокалиберного говна, к которому она быстро прививала отвращение своей к оному ЛЮБОВЬЮ.
Итак, я шагал по жизни уже не так уверенно. Поругался с Кейтой, тратил себя на Габриель, которой было насрать на меня, я много пил в то время, хотя курить ещё не начал. Постепенно этот период жизни к 16 годам стал довольно грязным и мрачным, я несколько раз попадал в больницу, меня хотели класть в диспансер и я чувствовал себя крайне измученным, усталым и злым. Но это были цветочки.
Потом грянула моя рыжая Хиросима.
Ворвалась в бурю, в мое пиршество глумления, в балаган и гогот над глупой, глупой, вопиюще глупой Кристиной. Посмеялись вместе. Начали сближаться.
Когда через несколько месяцев меня бросила Габриель - я поставил на ней крест. Моментально. Пострадал полгода ещё - но воздвиг этот крест. Ни единого шанса, даже если бы она ко мне приползла на коленях. Никогда больше. Мужик - предательство из предательств.
Потом я прощал своей рыжей Хиросиме вещи самые худшие. За пять лет исчерпал лимит своего же доверия, своего же терпения. Грянул отвратительнейший 2011 - самый худший год, из проблесков в котором были только две встречи с японцами в лицее. Принесший мне Лютца, которой я верил как себе. На которой через 4 года поставил такой же крест, даже ещё быстрее и безболезненнее для себя. Жирный крест, с презрением и усталостью.
Рыжая Хиросима убивала меня как лучевая болезнь. Я пытался жить, я пытался петь. Пытался пить - но алкоголь мало помогал, поэтому я пил гораздо меньше, но все равно много. Я начал курить, я жил как в вакууме, я ненавидел все и вся. Я лег в диспансер.
Я терпел и прощал все только потому, что те частицы радости, которые мне давались, были мне как редкий и очень ценный глоток кислорода в условиях страшной затхлости. И одно, и другое было его плодом, это были мои Альфа и Омега.
И даже когда я окончательно устал, когда получил к себе нормальное отношение от другого человека, когда мне все просто-напросто ОСТОЧЕРТЕЛО и я сам отсек - я не поставил тот же самый крест, как на прочих.
Моё отношение изменилось. Я очень устал, и сейчас все иначе, нежели совсем недавно - но это совершенно не тот человек, которого я могу отослать ко всем чертям, несмотря на все им сотворенное. Несмотря на то, что я чувствовал. Несмотря на то, что я видел, когда приехал.
Это очень странно.
Зато я приехал достаточно свободным. Обрел много новых и хороших людей, увидел вживую, наконец, некоторых из них, вроде Рё и компании. Сделал выводы.
А уехал уже совсем другим. Вернее даже не так - скорее закончившим трансформацию, как вылезшая из кокона бабочка, которая уже вот окончательно расправила, высушила крылья и, наконец, взлетела. Чистая биология, нежели поэтическое сравнение - бабочки вылезают из кокона в довольно неприглядном виде, надо сказать.
Это была интересная зима, отличная весна, противоречивое но очень крутое лето, в которое мне удалось спастись от дикой жары и загара (оно было даже не таким отвратительным, каким бывает обычно). Осень, чего мне ждать от тебя? Держи марку, уж постарайся.
Я хочу жить насыщенно и интересно, и если я раньше не гнушался нагнетать страдания, надеясь что это добавит красок, то сейчас, после стольких катастроф и перехода за черту, я как-то пересмотрел свои позиции по этому поводу. Но я по-прежнему хочу жить и чувствовать - потому что апатия как от транков - это одно из самых страшных ощущений, господа. Те, кто от своих страданий говорят, что чувствуют себя мертвыми не знают, каково это - вакуум, пустота, как конечная точка, точка невозврата, дно, небытие. Вот это и есть - смерть в живом. Настоящая пустота, когда даже страданий хочется - лишь бы чувствовать хоть что-то.
Страшное, дикое зрелище.
И я отчаянно пытаюсь к жизни вернуться и каждый раз очень боюсь, когда такое состояние возвращается.
Я буду жить. И я получу все, что мне причитается, и отберу свое силой, если мне это понадобится.
Шива или Кали?