Не спится.
Лошадиная доза разнокалиберных таблеток уже успела изрядно надоесть моему организму и теперь чхал он на них.
Кажется, я все-таки внушаемый человек, ибо диагноз "депрессия" до сих пор не дает мне покоя. И прямо-таки нынче открылась мне весьма интересная, однако отнюдь не радостная картина.
Я уже не могу сказать, что тому послужило причиной - но это идет по меньшей мере года три-четыре. Я пытаюсь разогнать печаль, её место занимает апатия, периодически это сменяется непродолжительными всполохами какой-то чрезвычайно ебанутой радости. Однако радость эта если не пресная, то как минимум чем-то подпорченная. Люди, те немногие, которых я считал любимыми - одна резко упала в моих глазах, довела до нервного срыва, выебала мозг - и это далеко не весь её "послужной список"; со вторым я всё испортил сам - и ведь всё равно цепляюсь как утопающий за соломинку, иначе никак - поверьте, четвертый год, из которых два были бесплодными попытками забыть к чертям собачьим говорят о многом (и, как ни банально, о любви в том числе); к третьей я потерял интерес - просто взял и потерял, однако меня держат некоторые обязательства, данные в первую очередь себе же.
А ещё есть четвертый человек, которого я… не люблю.
Да-да-да, именно так. То есть, безусловно, я к нему привязан, я горло перегрызу всем кто скажет о нем что дурное или ещё что подобное. Но в отличие от некоторых (коих я глубоко презираю), кто беспросветно и "на всю жизнь" влюбляются, однако по сути, как и все самки, скучны и абсолютно бесполезны, я люблю этого человека как угодно (ну, знаете там, "агапе", "людус", "прагма", "сторге") кроме подобного вида "любви", противного по сути своей.
Разумеется я, как преданный человек (чуть ли не до фанатизма) готов собой в первую очередь жертвовать. Я жертвую почти всем чем можно - от вполне себе материальных вещей до ущемления себя ради кого-то, ради чьего-то благополучия. Чаще всего, разумеется, всё банально донельзя: "я не скажу, что меня не устраивает то-то и то-то/я не хочу того-то и того-то" - либо наоборот, искренне считая, мол, "я могу и потерпеть/с меня не убудет/вот скажу я то, что хочу - и что дальше? А вдруг конфликт?".
Но вот какая штука, товарищи. Иногда моё терпение может лопнуть и я осмелюсь сказать, чего я, собственно, все-таки хочу. Более чем в половине случаев реакция на это только одна - охуение. Однако человек поохуевает - и, опять же, в подавляющем большинстве случаев махнет рукой и предпочтет положить на мои скромные просьбы и пожелания большой и толстый. И я, разумеется, продолжу терпеть дальше.
Хуевее всего то, что я, разумеется, из-за своих исключительно невъебенных качеств вроде этого самого долгоиграющего терпения, искренне считаю что мне за сии качества должно воздасться. Что-то вроде "молока за вредность производства". И… разумеется, нихуя и никто не собирается мне ничего компенсировать (как минимум потому что я о своих жертвах скромно умалчиваю, как максимум - на деле эти "великие жертвы" никому не нужны), а я продолжаю кидаться грудью на амбразуру, надеясь что кто-то соизволит снизойти и присмотреться внимательнее. И главное - оценить.
И сейчас из-за этого всего я как в клетке. В самом углу - видите? Меня окружили мои многочисленные страхи, два из которых самые громадные и буквально меня душат. Первый это "страх потери". Этот страх рос вместе со мной, он привел вслед за собой многочисленную стайку страхов поменьше. Этот страх слишком велик, он рос гораздо быстрее меня. Всё своё детство и начало пубертата я провел в одиночестве. Когда у меня появлялся на горизонте человек, с которым я хотел общаться, приблизиться к нему - я пускал его слишком быстро к себе. Я терпел слишком много того, что нормальный человек сразу как минимум пресек бы. А я этого не делал. Почему? Я боялся снова остаться один. Мне нравилось проводить досуг в нехитрых детских забавах в одиночестве вроде книжек или покалякушек - да, конечно. Но не постоянно.
К тому же я совершенно не умел общаться с людьми. С взрослыми ещё ладно, но ведь взрослым было весьма скучно со мной - не задает кучу вопросов (всё уже из книг узнал), но на равных пока говорить тяжело; не посюсюкаешь - раздражали все эти телячьи нежности всегда, да и моя комплекция отнюдь не вызывала умиления. Представьте себе ребенка, уже к трем годам больше похожего на жеребенка (забавно, но это особенность, например, немецких детей) - то есть никаких ангелочкоподобных кудрей, щек, худощавое телосложение. Взрослый человек, сухопарый, с абсолютно сохраненными пропорциями тела - только в несколько раз меньше. И речь нормальная. Посему взрослые предпочитали мне именно недалеких и наивных "прелестных ангелочков". А я этих ангелочков на дух не переносил. В том числе и за перетягивание внимания на себя. Эти влюбленные самки, про которых я говорил, очень мне их напоминают. Все им сочувствуют. Иногда им даже что-то перепадает. А я безмолвный - как и всегда.
Второй страх - "страх контакта". В моей голове довольно четко сформирована в некотором роде иерархическая лестница. И хоть на ней периодически бывают рокировки - некоторых я никогда не подпущу к себе ближе чем на определенную дистанцию. Очень собачье определение "свой-чужой". Те единицы кого я все-таки впустил всегда будут мной оправданы. Я могу быть бит ими, могу терпеть много чего - и не посмею в ответ ничего сделать. Максимум - попытаться огрызнуться - а так я совершенно безоружен.А если я потеряю терпение… хм, я буду помнить все "грехи" и воздавать.
Я не хочу. Правда. Я устал, я практически кричу об этом.